Мысль об усыновлении глодала нас много лет, но сначала не было жилья, потом не было достаточного количества квадратных метров, и вот зимой 2007 года (благодаря «Сообществу приемных родителей») мы узнали что больше никаких преград нет, можно пробовать.
Спросив у детей (дочкам тогда было 10 и 9 лет, сыну 3 года), готовы ли они еще к одному ребенку, и получив положительный ответ, мы позвонили по телефону оператора ГБД в нашем регионе, но там нам сообщили, что оператора у нас нет и, скорее всего, не будет. Слегка растерявшись, я позвонила в администрацию города, в отдел опеки, и меня пригласили на собеседование.
Специалист по опеке на прием не пришла, поэтому мы ограничились общением с девочками из ее кабинета, которые нашли у нее на столе список документов для усыновителей, и отправили собирать документы.
Первым делом мы прошли медкомиссию (2 дня, все бесплатно), взяли справку в милиции (5 дней — они идут усыновителям навстречу, ускоряя процесс). Со всем этим опять пришли на прием в опеку. К нашему удивлению, специалист была на месте.
Общение вышло скомканным, говорила в основном она: «Вы знаете, какие там ужасные дети? Вы знаете, что это отбросы общества? Вы знаете, что королевских кровей там нет никого, что только дети алкоголиков и наркоманов?» Мы кивали, со всем соглашались, и настаивали на том, что усыновлять будем. Через 10 минут она сдалась и сообщила что приедет к нам осматривать квартиру. Видимо, ежедневные звонки и моя подруга, присланная за «опекуншей» на машине, сделали свое дело — она приехала к нам в гости через две недели. После этого мы начали ждать заключения и получения статуса усыновителей. Спустя 1,5 месяца статус был получен (заключение в общей сложности в опеке переписывали три раза). За это время удочерили двух девочек, которые нам с мужем очень понравились…
Специалист по опеке, устав от моих ежедневных приставаний, таки выписала мне направление на посещение пятерых детей в разных детских домах (по ее выбору). У трех детей не оказалось статуса, одного два месяца как забрали в семью.
Познакомиться удалось только с одной девочкой — Аней. Мы были почти уверены, что заберем именно ее, — нам с мужем и старшими девочками она очень нравилась, а сын ее не видел, пока мы не привели ее домой на гостевой режим. Но дома оказалось что Аня и Яша трудно совместимы. Еще через некоторое время мы узнали, что у Ани есть брат, и усыновлять их можно только вместе. От нее пришлось отказаться, но сердце за нее болит до сих пор…
Через пару дней я опять достала нашего специалиста по опеке (я поняла, что с ней лучше не договариваться, а приходить без предупреждения), и она впопыхах сунула мне направление на посещение полуторагодовалого мальчика (хотя мы хотели трехлетнюю девочку). Мальчик не так давно поступил в дом ребенка, и его еще не показывали другим усыновителям.
На следующий день мы с подругой (муж не смог) помчались в дом ребенка. Нам принесли Янчика — 7 килограммов в 1,5 года, ходить не умеет, одна ручка в два раза толще другой, но такой серьезный и недоверчивый взгляд! Подруга потом сказала что у нее был шок — она впервые была в детдоме, представляла что нам принесут румяного рекламного младенца, мы всплакнем и скажем: «Это он!». А тут почти лысое и грустное создание в стареньких ползунках…
Мне Януш понравился, но не больше. Не ёкало и не переворачивалось. Просто обычный ребенок.
Мы стали ходить к нему разными составами – я + муж, я + девочки, я + сын, все вместе… Потом его положили в больницу, мы ходили к нему туда. Привыкали друг к другу. Детям он нравился, даже сыну — трехлетний Яша чувствовал себя старшим братом рядом с этой мелочью в памперсе.
Стали готовиться к суду. Недоставало бумажек, дело один раз вернули. В общем, все время жили как на иголках, но наконец суд состоялся (ввиду того, что «опекунша» собиралась в отпуск, суд не стали откладывать, как хотели, а провели в экстренном порядке). И через два дня мы забрали Янчика домой.
Жизнь в нашем доме шумная, бурная, так что ребенку пришлось влиться в семью быстро и весело.
На второй день пребывания в семье Януш начал проявлять первые признаки избалованности (мы надеялись, что это появится позже. :))
В поликлинике заботливые медсестры причитали: «Что ж вы, получше найти не могли, что ж горюшко такое взяли!», в это время «горюшко» собирало мусор под сиденьями и относило маме — оно вообще очень любит чистоту.
А на приеме у невропатолога оно показало все свои реакции так, что невропатолог посоветовал откармливать и не приставать к ней с дурацкими вопросами, так как она нормальных детей лечить не собирается. Хотя на обследовании мозга мы таки настояли — на всякий случай.
Когда Яник впервые попробовал профитроли, его затрясло — он стал запихивать в себя один профитроль за другим, пока пирожные не перестали в него влезать. Потом, правда, ему пришлось весь вечер стыдливо пукать, так как организм не привык к такому количеству сладкого. Сейчас он, конечно, уже ест сладости без тряски, спокойно, смакуя каждый кусочек.
В первое время Януш Дмитриевич спал, засунув в рот два больших пальца, обсасывая их как соску. Врачи сказали, что это пройдет, но меня немного коробило от того, как он засыпает, — только положит голову на подушку – сразу закрываются глаза, и пальцы засовываются в рот, автоматически. Чтобы их вытащить, пришлось бы приложить усилие. Приходилось дожидаться, пока он уснёт, и тихонько доставать пальцы изо рта.
Девочки нового брата обожают — он легкий, он не дерется, и он их слушается. А Яша с появлением младшего брата подтянулся, посолиднел, и стал демонстрировать «умного, послушного и заботливого мальчика». Получается так успешно, что некоторые номера повторяет на «бис» (например, уборку игрушек с пола, чего раньше не делал принципиально).
За первые полтора месяца Януш набрал 2,5 килограмма и перестал выглядеть таким задохликом, как прежде, он отрастил шевелюру и научился баловаться. Еще он научился кричать (изначально тихо мяукал – как котенок, почти не слышно) и требовать своего. Привык к рукам и раз в пять реже сосет пальцы. Януш стал много смеяться и полюбил воду, хотя раньше ему купаться не нравилось.
И вообще стал таким… родным…
А я поняла что по ощущениям усыновление ничуть не беднее родов, а физиологически даже приятнее. :))
Потом про нас написали в журнале – оказывается, усыновители обычно отказываются от публичности, не снимаются на ТВ и не дают интервью. Мы же подумали, что это глупо, так как подобные статьи часто помогают человеку, который не против усыновить, но все руки не доходят заняться делом и пойти в опеку. И, если на тысячу «фи, они специально усыновили, чтобы покрасоваться» один человек усыновит ребенка, то не зря мы давали это интервью.
Родственники не были в курсе того, что мы хотим усыновить ребенка (кроме моей мамы), мы не стали ставить их в известность, чтобы не трепать себе нервы. Рассказали только после суда. Свекровь отреклась от нас, собщила, что мы совершили позорный поступок и ей стыдно за нас. Сейчас у нее началась уже другая фаза: отдайте мне мальчика, я его откормлю, вы за ним плохо смотрите.
Я не умею писать трогательных рассказов, таких, какие сама читала на сайтах по усыновлению, и которые послужили для меня пинком в осуществлении мечты. Поэтому изложила только описательные факты.
P.S.: Чуть не забыла сказать огромное спасибо всем в «Сообществе приемных родителей», кто консультировал меня все эти полгода, кто давал советы и поддерживал. Без вашей помощи процесс прошел бы для меня с куда большей нервотрепкой!
