История про то, как Алёна искала и нашла своих детишек

Наступило время, когда учеба, работа стали просто рутинными занятиями, а существование ради хлеба насущного так наскучило, что пришла нудная депрессия от одиночества и какой-то нереализованности. И тут я поняла: хочу ребенка! Замужество мне в ближайшие дни не светило, поэтому я решила найти своего единственного и неповторимого в тех садах, где выращивают детишек для будущих мам и пап.

Начала со сбора документов, изучив предварительно по Интернету вдоль и поперек все, что для этого нужно. Стала проходить медкомиссии, обращаться за справками. Были, конечно, сложности: например, со справкой об отсутствии судимости – ее в то время никто в глаза не видел, и процедура выдачи была незнакома даже участковому.

Параллельно я продолжала работать. Уже тогда инспектор муниципалитета рассказал мне про детский дом № 19 на Спартаковской площади. И я потихоньку стала налаживать связи с директором этого детдома, узнавать обо всех подробностях усыновления детишек. Работала я тогда водителем-менеджером: принимала и развозила заказы по фирмам. Однажды меня отправили в фирму, которая находилась где-то возле железнодорожной станции в Сокольниках, в Лучевом просеке. Адрес был очень запутанный и непонятный, и я заблудилась.

Остановилась, набрала номер фирмы и стала объяснять, где нахожусь, и выяснять, как мне их найти. Оглянулась и увидела, что нахожусь прямо перед воротами какого-то дома, приглядевшись, прочла вывеску: «Дом Ребенка № 7» и сообщила координаты для ориентации. Так состоялась моя первая встреча с этим домом. Я еще не догадывалась, какую роль он сыграет в моей жизни – тогда это был просто ориентир для поиска фирмы. А в это самое время в сказочном доме меня уже ждал сынок. Ему уже исполнился год и два месяца, но мама его еще не нашла.

Потом была комиссия по выдаче заключения о возможности признать меня усыновителем. Я сидела как на допросе. Я была искренна, и от всего сердца поделилась своими переживаниями, рассказала об одиночестве и большом желании стать мамочкой такому же одинокому малышу. Вместо слов сострадания я услышала совет завести себе собаку от одиночества; мне отказали в признании меня усыновителем, объясняя это недоверием к моей персоне. Дальше были слезы, отчаяние и желание махнуть на все рукой.

Успокоившись, я стала писать в Правительство Москвы о своей проблеме. Мне ответили, что их действия носят незаконный характер и попросили обратиться в суд. СУД. Это слово меня тогда так сильно пугало. Я всегда молила Бога о том, чтобы мне не привелось попасть в стены этого заведения. Но судьбе было угодно проложить дорогу к семейному счастью именно через него.

Когда в очередной раз я явилась в муниципалитет за письменным отказом для подачи заявления в суд, со мной поговорила заместитель муниципалитета. Она сказала печальным голосом, что в «Доме ребенка № 7» есть совершенно замечательные детки, но их никто не берет, потому что они ВИЧ-положительные. Я поинтересовалась, отдают ли таких деток на усыновление, она ответила, что отдают. И тут я вспомнила, что была совсем рядом с этим домом!

Придя домой, я быстренько набрала в Яндексе «Дом ребенка № 7», по ссылке перешла на их сайт и зашла в раздел с фотографиями. И там увидела столько красивых детских мордашек! Перед этим я смотрела фото в Федеральной базе, но там не было таких качественных фоток, как на этом сайте.

 

И тут я увидело ЕГО! Его озорные глазоньки смотрели прямо в мою душу, и столько в них было огня, задора. Я поняла – он МОЙ! Стала читать дальше. Он – ВИЧ-положительный! Я упала духом, стала думать, за что мне такое наказание? Я очень боялась ВИЧ и понятия не имела, что это такое. Знала, что от него все умирают. И я проплакала всю ночь от того, что этот маленький мальчик не будет долго жить, он скоро умрет.

Я спрашивала себя: если возьму его в семью, смогу ли пережить боль утраты, когда в пять, десять или пятнадцать лет Бог заберет мальчика к себе на Небеса. Я решила посоветоваться с лучшим другом – он испуганно заявил: « Не-е-е-ет! ВИЧ?! Ты что?!» Стала советоваться с остальными друзьями: они рассказывали, что знают семьи, где дети умерли в пятнадцать лет от этой болезни или аналогичной ей, и спрашивали, готова ли я это принять?

 

Это были самые мучительные минуты в моей жизни: желание иметь сына и страх потерять его просто разрывали мне сердце. Я решила посмотреть на других детишек, у которых не было этого диагноза… но все мысли были только о НЕМ: его личико я не могла забыть, его улыбка, казалось, освещала все вокруг. И вот я собралась с духом и, от всего сердца помолившись, приняла решение: «Возьму этого ребенка! Он будет моим сыном! И даже если он умрет в пятнадцать лет, то он умрет счастливым, зная, что у него есть МАМА, а это гораздо лучше, чем если он умрет ТАМ, одиноким и несчастным!» После этого решения у меня как гора с плеч свалилась, наконец пришло облегчение. Я уже знала, что мне делать – стала изучать ВИЧ! Я нашла много сайтов, ссылок и читала, читала, читала…

Я позвонила директору ДР № 7 и поинтересовалась, что сейчас происходит с мальчиком. Он сказал, что мальчик замечательный, и успокоил, объяснив, что ребенок не умрет, если будет всю жизнь принимать терапию. Это меня обнадежило, придало больше сил и уверенности. И теперь дело оставалось только за судом и заключением.

Пока шло время суда, Бог опять закинул меня в те места отвезти заказ. И проезжая мимо этого дома, я не удержалась и решила зайти. Я уже была влюблена в своего сыночка, который жил в этом домике, и мне не терпелось его обнять и приласкать. Я позвонила в звонок. Во дворе стоял директор. Это не случайность, это судьба, да-да! Он узнал меня по голосу и пригласил войти. Он даже помнил, к какому именно малышу я шла. Директор мне очень много рассказал про него, успокоил насчет болезни, заверил, что жить мой сынок будет столько, сколько отмеряно ему Богом, хоть до ста лет. Моей радости не было конца и края.

И тут я услышала главное: «Пойдемте! Я вам его покажу!» Я чуть не рухнула со стула: «Не может быть! Неужели? Прямо сейчас?» – мое сердце готово было выскочить из груди. И вот наша первая встреча! Навстречу мне с криком «мама» побежал совсем другой мальчик, но воспитательница его остановила (теперь этот малыш тоже обрел семью), все хором звали моего сыночка. И Вадим, наконец-то поняв, что к нему пришли, засеменил так смешно своими ножками и обнял меня, я присела на корточки и мне показалось, что он выдохнул что-то похожее на «мама» прямо мне в ухо, а потом, засмущавшись, он повернулся к директору, обнял его ноги, но при этом старался спинкой тереться об мои ноги.

Когда я увидела этот маленький комочек, у меня в голове все закружилось: «Как? Я его мама? Я беру ответственность на себя за его жизнь? Этот комочек – мой сынок???» Мне просто не верилось. И теперь я молила Бога, чтобы суд прошел удачно, и я могла бы забрать его в семью.

 

Суд действительно прошел «на ура». И я, счастливая, летела с заново собранными документами (сроки старых документов уже истекли, пока жаловалась и судилась с муниципалитетом своего района) в Сокольническую опеку. Я дрожала каждую секунду: только бы меня не опередили, только бы его не отдали другим! И вот мне выписывают все документы для официального посещения мальчика.

Через неделю я, еще более счастливая, забираю Вадима домой. Все препятствия позади. Поначалу я оформила опеку над мальчиком, так как малышу было всего год и 10 месяцев и, учитывая, что он должен ко мне привыкнуть, я планировала расстаться с работой. Поэтому, чтобы не сидеть без денег, решила заручиться помощью государства.

 

Моя мама была категорически против с самого начала. До последнего момента она надеялась, что все мои усилия будут напрасными, суд я не выиграю, и дитенка мне не дадут. Узнав о том, что Вадим еще и ВИЧ-положительный, она стала умолять, чтоб я хотя бы «здоровенького взяла». А потом и вовсе объявила ультиматум: если я возьму его, меня она больше знать не будет! Звонил мой старший брат из далекой страны (по маминому наущению), он не пожалел денег на разговор, лишь бы только образумить меня, отговорить от этого поступка.

 

И вот первые шаги моего сына в нашем доме. Он, казалось, был тут всегда. Первым делом мой колобок покатился к книжкам. Увидел кошачье семейство, радостно побежал их тянуть за шерстку, те, испуганно замяукав, поспешили удалиться восвоясии. Ощущение было такое, будто вместе с ним в комнату вошло солнце, и что теперь в этом доме только и будет: радость, жизнь, смех… Я была на седьмом небе от счастья. Все мои трудности уже казались сном и небытием, теперь существовал иной мир, состоящий из меня и его. Два человечка были счастливы во всем мире!

Малыш поначалу всем улыбался во дворе, ко всем катился своими заплетающимися ножками и всем улыбался. Он нравился всем. Все его очень любили, каждый норовил дать ему конфетку, и он… уходил с одной бабушкой, с другой.

Я волновалась: понимает ли он, что это всё чужие люди и что мама у него одна? Вначале, не зная особенностей детской психики, я очень переживала и искала причины в себе, пыталась понять, что я делаю не так. Сейчас я понимаю, что это просто была адаптация. Ребенок, который долгое время наблюдал постоянную смену лиц, привыкший к разнообразности люда, к мельтешению, продолжал и дальше жить в таком мире, улыбаясь всем своей беззаботной улыбкой. И улыбка его была настолько мила, что люди разных профессий не сдерживались и дарили ему сок, конфетку, игрушки, иногда прямо с прилавка.

В магазине малыш хватал все подряд, не веря такому изобилию, я только успевала все раскладывать обратно. В конце концов, когда в очередной раз пришлось отобрать у него «самую нужную на свете вещь», цапнутую с магазинной полки, Вадим не выдержал и закатил истерику на полу прямо в магазине. Никакие уговоры, никакой леденец уже не помогали. Все. Он обиделся!

Успокоился только тогда, когда я внесла его, орущего, в комнату, и он увидел кошку, которая прибежала к нему на плач, задрав хвост трубой. Та начала тыкаться Вадиму в ладошки, мурлыкать, и он, удивленно уставившись на нее, позабыл о своем «горе». Маугли.

 

Почти неделю я не разговаривала с мамой. Маму, в свою очередь, разбирало любопытство. И, наконец, состоялись «смотрины». Мама с папой приехали к нам домой. Мама оставила в коридоре большую сумку и пошла смотреть на мое чудо. Присела на стульчик. Увидев его довольную и улыбающуюся мордашку, она вздохнула: «Уж лучше бы ты своего родила…»

А в это время малышастик, не мешкая, стал угождать своей бабушке. Пока то да се, заговорились, и не заметили, что делает малыш. А он тащил бабушкину сумку, в которой была трехлитровая банка варенья и три однолитровые. В малыше всего от силы весу было килограммов тринадцать, а он пер сумку, которая весила 5-7 кг. И на весу. Бабушка, увидев это, закричала: «Ой, батюшки!!! Она же неподъемная! Как же ты ее?!?» И вот этим Вадим сразил ее наповал – больше бабушка не сомневалась в нем. До сих пор она вспоминает об этом случае и говорит, что дитенок покорил ее именно этим «подвигом». Сейчас бабушка в нем души не чает, очень любит его и берет иногда на выходные к себе домой.

 

Спустя полгода мы как-то приехали на Новый Год навестить его группу в ДР. Принесли конфет малышам. Повидали мальчика Вову, который первым побежал ко мне навстречу, когда я приходила посмотреть на Вадима.

Вдруг замечаю, что смотрит на меня один мальчонка такими грустными-грустными серьезными глазами: «А меня Вы заберете отсюда?» Я ночь не спала после этих глаз. Все думала об этом ребенке. Заглянула на сайт ДР и увидела, что это не мальчик, а девочка, и зовут ее Кристина.

Тут и начались мои первые думы о втором ребенке. Смогу ли я двоих поднять? Стала рассуждать о том, что будут одногодки, будут вместе ходить в садик, в школу, вроде как станут поддержкой друг для друга. Решила для начала поговорить с друзьями женатыми, у кого уже детки есть. Шло время, и постепенно я осознала, что жалость – плохой советчик. Стала замечать, что Кристинка вроде как «не наша» девочка, и поняла, что брать ее в семью исключительно из жалости – просто преступление.

Но мысль о том, что неплохо было бы взять и второго ребенка, и именно девочку, меня не покидала. При виде девчачьих платьиц, бантиков-заколочек и прочей мелкой ерунды охватывало непреодолимое желание тотчас все это купить… но для кого? Не для Вадима же, в самом деле! Такая ситуация длилось до тех пор, пока не появились свежие фотки на сайте.

 

И тут я увидела ЕЁ! Без сомнений – это ОНА! Та же мордашка, что у Вадима. Впоследствии мы увидели большое сходство и с моими детскими фотками: тот же носик, тот же овал лица. Недолго думая, я помчалась собирать документы. Уже обладая опытом, я управилась всего за две недели. Муниципалитет препятствий мне уже не чинил и выдал заключение без справки об отсутствии судимости, решив, что когда будет готова, тогда и приобщат ее к делу.

Немного пугало то обстоятельство, что теперь придется справляться сразу с двумя. Малышка слишком маленькая, в детский садик ее не отдашь, одну дома не оставишь. Но дружный родительский форум с сайта ДР № 7 дал мне доброе напутствие: «Справишься! У тебя все получится!» Это придало мне сил и уверенности, и я уже не сомневалась в том, что смогу воспитать двоих. Как раз в это время суд рассматривал мое прошение об усыновлении подопечного, и в результате Вадим по закону стал моим сыном.

 

За день-два до обращения в опеку я вдруг узнала, что на девочку уже взяли направление – для меня это было большим ударом. Я молилась Богу и просила Его сделать так, как будет лучше для всех. Если это наша девочка, она будет с нами, если нет, значит не судьба. Оказалось, все-таки судьба. Те, кто взял направление, так и не определились, а мы-то уже твердо знали, что у нас будет сестренка и это будет именно ОНА. Когда я в первый раз увидела дочку, то сначала разочаровалась: на меня смотрел совсем другой ребенок, вовсе не тот, каким был на фотографии. Там она выглядела этаким упитанным малышастиком, а в реальности оказалась какой-то сморщенной маленькой обезьянкой. Но я все равно была уверена, что она наша.

В этот раз я решила сразу удочерить ребенка. Суд прошел без проблем, и девочка аккурат в день моего 35-летия вошла к нам в дом, в семью. Этакий необыкновенный подарок от Бога в мой день рождения.

Маме об этом событии я сообщила по телефону в тот момент, когда суд стукнул молоточком и малышка стала называться моей дочерью. Вот тогда я набралась духу признаться маме, что теперь у нее есть еще и внучка. Мама на том конце провода чуть не упала в обморок, слышно было только, как она пробормотала: «Господи, что ж ты делаешь? Может ты еще весь Дом ребенка усыновишь?..» Но следующий ее вопрос был: «А как внучку зовут?» И тут я с гордостью объявила, что назвали мы девочку в честь бабушки – Надей! Мама без вопросов приняла и имя, и ребенка. Когда же ее увидела, то запричитала, так на нее подействовала Надина внешность: худоба, маленький рост и страшненькое сморщенное личико.

С тех пор прошло восемь месяцев. Дочурик поправилась и окрепла. Стала снова тем малышастиком, которым я видела ее на фото. Выросла на 13 см, прибавила 4 кг, стала просто красавицей – в общем, в семье Надюша расцвела.

 

Как-то раз я сидела и смотрела на то, как брат с сестричкой весело играют вместе, смотрела и думала: «Боже, какое счастье видеть этих детишек счастливыми. Ради этого стоило пройти через все испытания!».

Источник: http://mdr7.opeca.ru/

2012-07-23T06:58:27+03:00