Играть с мыслью об усыновлении (именно: играть) я начала скоро по заживлению душевных ран от крайне неудачной беременности и последовавшей за ней операции с средне-роковЫм последствием: невозможность иметь детей. Горшим из возможных последствий мог стать летальный исход, поэтому даже в этой грустной ситуации нельзя не заявить об известной доле личного везения.
Отвалялась в больнице, отбыла на больничном, вернулась на работу. Долго пребывала в частичном анабиозе: это когда живешь в рутине и не рвешься из нее – нет жизненной искры и сил. Муж (у которого, к слову, есть двое своих детей от первого брака), работа, дом. Еда, сон… Все же навещала иногда подругу в Германии, принявшей во мне чуткое участие, в жизни которой с двумя чудесными девочками не было места депрессиям.
Она и рассказала как-то пару реальных историй об усыновлениях. Две вещи вызвали вялое движение мысли: отчего она, имея двух своих кровинушек, так хорошо владеет «матерьялом» про детей-сирот и отчего так отчаянно советует мне усыновление. Как бы там ни было, тема была озвучена, и я поместила ее для себя в раздел «Разное», где всякий спам собирается по принципу «пусть будет». То, что разговор наш стал неявной отправной точкой перемен в моей жизни, я поняла много позже. А пока дрейфовала в рутине, отмечала про себя предположительные дни рождения своего неродившегося ребенка и сравнивала его «возраст» с месяцами и быстрыми годами многочисленных вторых детей наших знакомых, появившихся на свет в описываемый период. В общем, красиво грустила, несколько лет подряд.
Пока однажды, вдруг-внезапно, ни за что, за десять минут, меня не уволили с работы, которой я беззаветно отдала пять лет. Когда соответствующий эмоциональный всплеск улегся, я обнаружила себя дома, одну, без работы, без целей, без желаний, без мечты. Меня ела горечь.
И вдруг подумалось: лет – под сорокет. Из привязок к жизни – только муж, разрывающийся на две семьи, и родственники. Ничего не создано, ничего не планируется, образ жизни выхлопной трубы. А когда умирать, что пронесется перед последним мысленным взором? Ничего не посеяно, ничего не растет…
А ведь время – вот оно. И кто-то маленький где-то в серых стенах в эту самую минуту томится и ждет чего-то, что Я МОГУ ДАТЬ. Скорей, телефон. Национальный центр усыновления, мне бы консультацию. Двадцать минут впитывала каждый звук любезной словоохотливой сотрудницы центра. В голове прочистилось: усыновлю ребеночка, выйду через годик на новую хорошую работу в качестве новой сотрудницы, у которой есть ребенок. Никому ничего не объяснять, не рассказывать. Да будет так! Вперед, скорей!
Еще через двадцать минут зазвонил мобильник, молчавший до этого сто лет, и приятным мужским голосом пригласил на собеседование в иностранную компанию. Стоит ли говорить, что меня тут же приняли на работу, которой я добивалась целый год. Работа оказалась такой, какими были самые идеализированные представления о ней: содержание, коллеги, интерес. Только вот усыновление пока в эту схему не вписывалось…
Но! Сгусток энергии, волна, зародившаяся в гуще раздела «Разное», преодолела зону спама и стала постепенно сгущаться до мыслей — а там уж до материального воплощения рукой подать! Идею с ребенком я не оставила, а в любую свободную минутку на работе ходила на форумы про усыновление и читала, читала, читала…
Дослужив до первого отпуска, пошла погожим сентябрем в районный Центр опеки и получила там на удивление простой список документов для усыновителей. Единственной заминкой во времени мог стать медосмотр, но муж, безусловно подтвердив свой имидж человека дела (канитель действительно не его стихия!), сделал звонок-другой и решил вопрос. Вооружившись контактом заведующей детским отделением нашей поликлиники, мы за ручку с ней прошли все кабинеты. Побочная приятность: везде нашли неожиданную симпатию и сочувствие, на нас смотрели с открытыми ртами, как на людей, побывавших в открытом же космосе.
Пришед к инспектору опеки с набором документов во второй раз, уловила с ее стороны легкое удивление нашей оперативностью и значительно бОльший интерес к нашим усыновительским притязаниям. Похоже, из любопытства она спросила, какого ребенка мы хотели бы усыновить. От ответа взметнулась бровь: А… девочку двух-трех лет… есть как раз такая девочка… вот, возвращается в приют из второй (!) опекунской семьи… не сложилось там что-то. И хочется ее пристроить, и страшно ребенка дальше травмам психологическим подвергать… Можете, конечно, посмотреть, пока ее в детдом не распределили. Но, пожалуйста…. аккуратнее с ней! Гм…
Мы не ожидали, что конкретная девочка появится так быстро. Муж напрягся, я – снова в анабиоз: мысли врассыпную, чувства уснули, остались одни рефлексы. Делать, однако, нечего, мы же космонавты! Девочка уже в приюте, воспитатель предупрежден, время назначено – надо идти. По дороге в приют заехали к моей сестре, чтобы взять старые игрушки племянника. Неловко и смешно, но очень симптоматично: мой большой супруг со стержнем провел в ее туалетной комнате не менее получаса и вышел оттуда бледный – волновался! Во мне – вакуум.
Осень, вечер, непогода. Приехали. Полторы лампочки на этаж, серые стены, серые двери, серые дети. В окнах черно. Приводят серую девочку в мутной одежке, кем-то стрижена — не дострижена, бубнит что-то, ротик кривится. Руку воспитательницы не выпускает. Мы в осоловелом остолбенении. Муж нашел в себе силы протянуть ей игрушку, она потянулась к ней, пошла, пошла, и как-то вдруг оказалась у него на руках, а муж ее уже обнимает и целует со слезами на глазах. Вспомнились слова инспектора про «аккуратнее с ней!». А я и лица-то не рассмотрела! Сразу стало понятно, что теперь ее надо отсюда забирать, и она будет нашей дочкой. Других мыслей и чувств не было.
Засуетились, договорились ее каждый день на ночь и на выходные забирать домой, под расписку. Я еще работала – декретный отпуск только после решения суда об усыновлении полагается! Привлекли маму. Она – святая!- каждый день после обеда ездила в приют, забирала девочку, привозила к нам и сидела с ней до нашего возвращения с работы.
Потом закрутилось: суд, ЗАГС (свидетельство о рождении), декретный отпуск. (Пришлось-таки все рассказать на работе, и вовсе это оказалось не страшно.) Девочка переехала к нам, к себе домой, насовсем, обрела маму, папу, двух бабушек, одного дедушку, новое имя, двух родных братиков, двух двоюродных сестричек и двоюродного братика. Отовсюду я получила бешеную поддержку. Непостижимо! Мама и сестра мужа плакали от счастья. Отец радовался. Коллеги, друзья и знакомые единодушно поддержали, и не только морально. В наш дом непрерывным потоком стали поступать игрушки, детские книги, одежда, обувь, матрацы, кровать – в общем, приданое в комплекте. Берлинская подруга не упускает случая передать что-нибудь для красавицы. Младший сын мужа воспринял появление сестрички как должное и с удовольствием стал старшим братом. Взрослый сын мужа (учится в Москве) в каждый приезд проявляет все более и более родственные чувства. У мужа к ней любовь неземная. Я себя до нее не помню, без нее не мыслю. А девочка-то выросла, порозовела, невероятно похорошела, стала болтать без умолку, пересмотрела сто мультиков, пошла в садик, научилась кататься на велосипеде, провела лето на даче, отпраздновала свой день рождения (три года!) и уже хочет в школу. Вот как составилось наше счастье.
Впервые мы увидели Аннушку 2 ноября 2007 года.
